Психология матерей-одиночек

Психология матери-одиночки, является производной от женской психологии в целом и освещает очень важный процесс того, как мать-одиночка подвергает её сыновей процессу женитьбы на ней же самой, помещая юношу на позицию некоего заместителя мужа, со всеми обязательствами и ответственностью, которое это накладывает.

Всё это берёт свое начало из женской склонности рассматривать своих детей как ресурсы, которые привязаны к отцовскому обеспечению. В случае, если отец более неспособен производить доход, следующее наилучшее из того, что предоставлено женщине, всё еще ищущей финансовой стабильности — есть её сыновья. Мальчики, при матриархальном воспитании где бедность процветает, становятся де-факто кормильцами, обеспечивающими и защищающими мать.

Это — продление женских мыслительных паттернов, которые рассматривают мужчин сквозь фильтр алчности и ростовщичества; и приводит к тому, что подростки, в домах матерей-одиночек, становятся как мужьями, так и собственностью матери-одиночки.

И это же вынуждает мать-одиночку продолжать процесс выхолащивания, эмаскуляции парня, потому что она чувствует, что, иначе, никогда не сможет разорвать связь с его отцом. И с тех пор, как мать стала зрелой, она получила полный контроль над любыми ресурсами, которые поступают в дом от кого-либо: талоны на питание, пособия и другие, преимущественно спонсируемые мужчинами государственные субсидии. Она может иметь это желание присваивать и ментально кастрировать её собственного ребёнка со всей силой и безнаказанностью, т. к. И ЕГО она рассматривает как ресурс.

Подросток, будучи потомком отца, будет, несомненно, с приближением зрелости, проявлять как физические, так и другие наследственные качества отца, и мать-одиночка будет выстраивать обиду за это на сына, продолжая её усилия по выхолащиванию, контролю и тому, чтобы, в итоге, женить себя на нём.

Все это, конечно, создает глубокий раскол в развитии парня. И всё это может по-разному проявляться в нём. В какое-то время подросток превращается в личность с гипермаскулинной бравадой; с отчаянным безумным порывом показать так много псевдомаскулинности, как это возможно.

В этом сценарии подросток развивает экстремальное недоверие по отношению к другим мужчинам, потому что он боится, что любой сильный мужчина предаст его тем же способом, что и его отец. То, что обычно остается вне обсуждения, так это то, как именно он ощущает предательство его отца, и, в общем, можно предположить, что он смешивает то, что его оставили — с тем, что его предали. Но часть того, что бьёт его сильнее — это тот факт, что он чувствует, что его отец не спас его от манипуляций и атак, предпринятых против него его же собственной матерью.

Течение времени обеспечивает мужскую юность большей независимостью и физической силой, также как и желанием оспорить авторитеты. Мать неизбежно утрачивает контроль и вышвыривает бунтующего сына на улицы, населённые другими мужчинами, такими же своенравными и запутавшимися, как и он сам; среди всей этой неразрешённой враждебности, и, как в результате, мы получаем насилие… Много насилия.

Являются ли мои утверждения ничем иным как догадками на тему психологии? Может быть. Но факт — остается фактом: юноши в домах матерей-одиночек более вероятно совершат преступление, и более вероятно попадут в плохую компанию (которую они описывают как их семью, их братьев, и, более вероятно выстрелят и убьют парня из других таких же компаний). Так что, мы видим, что эти подростки нуждаются в братстве и мужской связи, так же, как и в том, чтобы атаковать мужчин, которых они описывают как «враждебных». Мы должны начать спрашивать себя, до какой степени отсутствие отцов является причиной такого поведения, и, одновременно, в какой степени это поведение вызывает мать-одиночка?

Давайте начнем спрашивать себя: почему, там, где мы видим матерей-одиночек — мы видим насилие мужчин над мужчинами; мы видим бедность; мы видим отчаяние? А, значит, почему мы должны раздавать тампоны, талоны на еду и пособия матерям-одиночкам (когда ВСЁ говорит, что ИМЕННО ОНИ — есть проблема, а вовсе не жертва)?

Мы видим наше общество со всеми его разговорами о войне с бедностью и прочим; правительства, которые винят мужчин (отцов) как, например, президент Обама обвиняет отцов… на День Отцов. И всё это в надежде сокрыть тот факт, что матери-одиночки являются теми, кто прямо контролируют мужское население, осуществляют эту матриархальную настройку. Они главы так называемых урбанистических конструкций. И они те, кто повышает количество несостоятельных отцов.

Именно они держат поколение подростков в осаде; и, затем, наше сообщество клеймит их «бандитами» и «преступниками», складируя их в тюремные клетки как животных. Но правда в том, что это матери-одиночки — проблема, а не те парни…

Эти ребята расцвели бы, если бы у них были нормальные возможности. Но до тех пор, пока к матерям-одиночкам относятся с сочувствием и сопереживанием, и, даже с преклонением в нашем обществе — то единственное, что можно ожидать — это быть подвергнутым сомнительным удовольствиям в виде роста преступности и бедности, без видимых вариантов решения проблем.

Права мужчин 2010 – 2024